***



В парке бесшумно опадали листья. Это не был осенний листопад, они просто срывались с веток зелеными лоскутами и рассыпались в пыль, еще не коснувшись земли. Ветра не было, и поэтому труха бутылочно-зеленого цвета просто сыпалась на землю, теряя последние краски. Издали казалось, будто все засыпано пеплом, но увидеть это было некому – в лесу уже давно не осталось живых. Однажды утром все звери исчезли, а люди с ужасом начали замечать, что медленно становятся полупрозрачными, а лица их и вовсе смазываются в неясные пятна. Они кричали, рыдали навзрыд и пытались убежать, но скоро их все равно не стало.

Это не было колдовством черного мага, не было и заразой, пришедшей с туманом. Чародея можно убить, а от болезни найти лекарство. Все было гораздо хуже.

О мире забыли.

Фактически, мира этого и не было никогда. Так мог бы сказать скептик, никогда не интересовавшийся тонкими материями. Когда-то этот мир действительно был сплетен из обрывков, видений и снов. Из картин, которых никто больше не видел, и воспоминаний, которых никогда не было. Но в какой-то момент слова, сорвавшиеся с губ, вдохнули в него жизнь. И мир ожил. Люди смеялись и плакали, влюблялись и встречались на перекрестке забытых дорог. А зимой падали на снег ягоды рябины, и казалось, будто это кровь капает с черных веток.

Но потом о мире забыли. И он просто начал исчезать. Сначала медленно, но потом все быстрее. Письма не доходили до адресатов, люди, выйдя из дома, больше не возвращались, а в детских кроватках по утрам находили деревянных кукол. Огонь переставал греть, дождевые капли застывали в падении, тлели полотна судеб. Мир умирал.

А сейчас он уже и вовсе был похож на бесконечную равнину, покрытую, как снегом, серой пылью. Угасающий свет отражался от нее, и казалось, что горизонта нет, что пепел смешался с обрывками облаков.

А по равнине бежала девушка. Она уже выбилась из сил и все время спотыкалась и падала. Но каждый раз вставала и продолжала бежать, изредка оглядываясь через плечо. Она не знала, в чем дело. Не знала, от чего все это случилось, и где искать спасение. Она не знала, где она сейчас, и начинала забывать, кто она. Она знала только, что умрет, если остановится. Девушка оглянулась. За ее спиной протянулась неровная цепочка следов. Следов, которые исчезали. У ее врага не было лица. Она знала только, что он идет за ней, наступая в каждый след, и следы исчезают, будто их никогда не было. И девушка бежала дальше, пока могла. Она не знала, сколько еще выдержит и найдет ли хоть что-нибудь, но продолжала надеяться. И ей самой эта надежда казалась безумной. Она мечтала не о городе среди руин, не о преграде, которая могла бы остановить ее преследователя, и даже не о глотке воды. Отчего-то она надеялась, что о ней вспомнят.

Потому что есть одно правило, которого не изменить.

Забытые миры умирают.